Ещё при встрече в саду он понял, что, несмотря на свое намерение передать ее для прохождения остальных кругов инициации кому-то другому, сделать этого просто не сможет. Да и не хочет. Она была только его - его джек-потом, его призом, его удачей. И должна была стать его потерей. Но до той поры он ещё успеет многому научить ее. Успеет многое дать и взять – ничуть не меньше. И это время, за которое он проведет ее по всем путям познания собственной чувственности, принадлежало лишь ему одному.

- Иди сюда, - сказал Паоло, когда рука Марины, нащупав верный ритм, стала двигаться более уверенно. Сжав ее плечи, он рывком притянул девушку к себе и склонил к своим коленям. Заставил вновь сомкнуть ладонь на возбуждённой до предела плоти и, намотав ее волосы на кулак, нажатием ладони на затылок опустил ее голову ниже – так, что головка члена упёрлась ей в губы.

- Попробуй его, - скомандовал Паоло, старательно сдерживаясь, чтобы не повалить Марину на спину и, оказавшись сверху, не оттрахать в рот – так, как ему хотелось – быстро и жёстко, проникая до самого горла. Так, как не делал ещё ни с кем из тех, кого обучал сам. Потому что никогда еще не был настолько близок к срыву. Настолько на грани собственного терпения.

Марина колебалась, словно не знала, что именно должна делать. Положив свою ладонь на ее, он провел членом по пухлым девичьим губам из стороны в сторону и пояснил – сипло, отрывисто:

- Поласкай его языком. Так, как я ласкал тебя.

Она вздрогнула – вероятно, от воспоминания о том, что он делал с ней. Удовлетворённо улыбнувшись, Паоло сказал:

- Если будешь сейчас хорошей девочкой, мы с тобой все повторим. Ещё раз. Для закрепления пройденного материала.

Ее тело напряглось – возможно, от предвкушения, а возможно от страха перед тем, что он будил в ней. Как бы то ни было, но ее язык наконец коснулся члена – поначалу легко, самым кончиком, словно она снимала с него пробу как с какого-то кулинарного блюда, затем – сильнее, пройдясь уже по всей головке. Он шумно выдохнул через инстинктивно сжавшиеся зубы, продолжая бороться с желанием сделать все так, как совсем не должен был, но как хотел до затмения рассудка.

Вцепившись пальцами в прохладные шелковые простыни, Паоло позволял Марине действовать самостоятельно, думая только о том, чтобы не кончить раньше времени от одного того, что она, так неохотно получавшая удовольствие под его пальцами и языком, сейчас смиренно лизала его член, прочертив влажную дорожку от головки до основания и обратно. Робкая, неумелая ласка, которая неожиданно сильно возбуждала. Но даже этого ему уже было мало.

- Тебе противно? – спросил он, когда Марина стала кружить языком вокруг головки, одновременно двигая рукой по члену вверх и вниз. В ответ на его вопрос она молча помотала головой, но он хотел слышать, как она скажет это. Хотел слышать хриплые нотки в ее голосе, которые выдали бы с головой владевшее ею возбуждение от того, что она делала. И от того, что хотела, чтобы он сделал с ней.

- Скажи, - потребовал он, проводя рукой по ее светлым волосам в странной, такой неуместной с учётом всего происходящего между ними ласки.

- Нет, - сказала она, упершись взглядом в постель.

И тогда он взял ее за подбородок, заставляя взглянуть себе в лицо и, с удовольствием отметив ее смущение, сказал:

- Хорошо. Теперь возьми его в рот. И смотри мне при этом в глаза.

Она помедлила, точно думала, что благодаря этой отсрочке сможет избежать того, что он от нее требовал. Нелепое бесполезное заблуждение – оно было ему так знакомо. И потому он ничего не делал, с удивительным для себя терпением ожидая, когда она поймет сама, что все происходящее – неизбежно. Просто смотрел на то, как вздымается ее грудь, как она кусает губы и сжимает кулаки. Просто слушал ее рваное дыхание, прокатывающееся по его телу волной лихорадочного возбуждения. Просто ждал, каким-то шестым чувством сознавая, что удовольствие, которое получит от ее ласк – будет чем-то совершенно иным, чем все, что было с ним раньше.

И вот рот Марины накрыл его член. Вопреки приказу, она не смотрела ему в лицо, начиная неравномерные кивки меж его бёдер, очевидно, пытаясь тем самым показать, что ему не удалось подавить ее полностью. И он готов был ей это позволить – до определенного момента, когда кончит, глядя ей прямо в глаза.

- Ласкай меня одновременно губами и руками, - подсказал Паоло, глядя на то, как голова Марины опускается и поднимается у него между ног и, когда она выполнила то, что он просил, понял, что ещё немного – и готов будет взорваться.

Он позволил ей сделать ещё несколько движений, прежде чем оказался уже не в силах себя контролировать. Схватив Марину за волосы, он стал вбиваться в ее рот, совершая бешеные рывки бедрами и впившись при этом в ее глаза горящим взглядом. Толкнувшись внутрь последний раз – так глубоко, как жаждал, проникнув в узкое горло – Паоло быстро вышел из ее рта и разрядился, издав победный рык, который не в состоянии был сдержать. Голову Марины он при этом инстинктивно прижал к своему паху в желании какой-то безотчётной близости, путаясь в непонятных ему самому ощущениях, которые возникали рядом с ней одной.

Когда ему удалось отдышаться, он опрокинул Марину на спину, желая доставить ей такое же удовольствие, которое только что получил сам. Не потому, что так надо, не потому, что так должен, а потому что хотел. И это было самым странным из всего, что ему довелось испытать в своей жизни.

- Ты заслужила награду, - растянул он губы в соблазнительной улыбке и, разведя ноги Марины – на этот раз без особого сопротивления с ее стороны – опустился между ними и накрыл ртом ее влажное лоно. Аромат ее возбуждения ударил в нос, снова пробуждая в нем зверя, который сходил с ума от желания терзать и защищать, подчинять и брать.

Паоло вобрал в рот напряжённый клитор, начиная посасывать его и ласкать языком, в то время как его средний палец осторожно проник в узкое лоно, двигаясь медленно и аккуратно, чтобы не нарушить девственной преграды. Определив глубину, на которую мог войти безболезненно для Марины, Паоло начал двигать внутри нее пальцем и продолжил ласкать клитор ртом. А потом едва не рехнулся от желания сотворить непоправимое, когда она вскрикнула, кончая, и дрожь ее оргазма передалась ему, вынуждая вцепиться в простынь, чтобы удержаться от потребности схватить ее за бедра и ворваться резко внутрь – туда, где она жадно сжимала его палец, явно алча большего, чем он мог дать. Даже если сама все ещё воображала, что это «гадко и мерзко».

Сделав глубокий вдох, он отстранился от Марины и быстро поднялся с постели. Нутро снова разрывали противоположные желания – бежать, чтобы спрятаться от собственной несдержанности и остаться, чтобы потеряться в ворохе незнакомых ощущений, пугающих и влекущих одновременно.

В конце концов он просто неспешно оделся, давая себе время успокоиться, после чего подошёл к постели и, склонившись к Марине, впился в ее губы поцелуем, ставящим на ней клеймо принадлежности ему. Хотя именно этой излишней близости ему и стоило бы избегать всеми силами, но пока время обучения ещё не вышло, она была безраздельно его.

- Ты способная ученица, - выдохнул он ей в губы, прежде, чем выпрямиться и с твердостью, которой вовсе не ощущал, прошагать к двери. Желал в этот момент лишь одного – вырваться из плена комнаты, пропитанной запахом секса и его непонятными желаниями. Наивно воображал, что без Марины дышаться станет намного легче. Но очень скоро понял, что сильно ошибся, потому что она, похоже, пропитала собой его самого. И что с этим делать – он не хотел сейчас даже думать. Тем более, что чувствовал, что ответа на данный вопрос просто нет.

Часть 11

Ей хотелось ненавидеть Паоло или себя за то, что происходило между ними и с ней, но почему-то именно этого чувства Марина не испытывала. Напротив, когда думала об этом мужчине, ощущала что-то ранее неизведанное, чему не могла дать названия. Возбуждение, интерес, предвкушение - всё смешивалось воедино, понуждало её раз за разом возвращаться в мыслях во вчерашний день, когда Паоло показал ей, какой приятной может стать близость. Сколько всего скрывают в себе отношения между мужчиной и женщиной, которые оказались в одной постели. И чем больше Марина погружалась в эти мысли, тем сильнее становилось совершенно полярное им желание - бежать как можно быстрее.